Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]
— Наверное, бывает, — сказал Джоджон и поднялся.
Он подошел к каждому, пожал руку, в том числе и Михаилу Ивановичу, но последний, приобщившись уже к восточному рукопожатию, вдруг неловко произнес выученную недавно фразу:
— Хоп май ли.
Все рассмеялись. Вечер сворачивался.
Перед самым сном, в гостинице, Михаил Иванович, ворочаясь в нагревшейся от палившего целый день солнца постели, подумал: почему же все-таки он светится?
Рано утром московского врача разбудил телефонный звонок:
— С вами говорит следователь по особо важным делам МВД республики старший лейтенант Арсланбеков.
Далее Михаил Иванович уже окончательно проснулся. Он помолчал для солидности и, сообразив, что разговор принимает официальный характер, вынужден был немного нарушить медицинскую этику, сообщив старшему лейтенанту фамилию его вчерашней пациентки.
Он разговаривал со следователем, стоя босиком на ковре. Уши его горели от телефонной трубки (он был человек пассивный и приключений не любил), а ноги его обжигал ковер, который в столь ранний час нагрело уже ясное и необузданное среднеазиатское солнце.
2В следственной части Министерства внутренних дел республики немедленно установили личность директора фармацевтического завода Абдуллаева, вернее, заместителя директора. Жена по простоте душевной повысила его в должности.
Характеристика заместителя директора фармацевтического завода (да какого там завода — заводика, почти что конторы, снабжавшей аптеки республики лекарствами и ядами), полученная в отделе кадров соответствующего министерства, была утешительной и никакой тени на мерцающий голубоватый свет, исходящий от тела заместителя директора, не бросала. В ней было сказано: Гафис Абдуллаев — один из опытнейших специалистов своего дела, имеет ряд патентов, полученных им, однако, не в той области, в которой он был полуноменклатурной единицей, а, странным образом, на республиканском часовом заводе. Эта незначительная справка довела следователя Арсланбекова и начальника части полковника Раджаева до бешенства. Не первую неделю весь отдел работал над проблемой, куда исчезает с завода добытый с таким трудом горный природный фосфор. Стоило только сопоставить слово «фосфор» со словами «патент на часовом заводе», как явившаяся немедленно ассоциация со светящимся циферблатом довершила бы следствие, но вовремя это сопоставление сделано не было.
Следователь Арсланбеков сидел в своем кабинете и очень огорчался, что никак не может сосредоточиться. Окна его кабинета были закрыты, в форточку был вделан кондиционер, из которого вырывался в комнату летний пахучий азиатский воздух. Арсланбеков недавно бросил курить, на то был соответствующий приказ полковника Раджаева, которому надоело читать в детективных романах о том, как следователь затянулся папиросой или же, наоборот, рьяно затушил окурок о край пепельницы. А вот Арсланбеков без сигареты никак сосредоточиться не мог.
Он еще и еще раз вспоминал телефонный разговор с Михаилом Ивановичем и, наконец, решил, что нелишне будет побеседовать с Аллой Абдуллаевой. По его просьбе за ней была отправлена машина. А пока ее не было, следователь вышел на улицу с расстегнутым воротом рубахи и удивился, насколько его кабинетная жизнь отличается от уличной. Те же самые запахи, отфильтрованные его конди, врывались к нему в легкие, и он решил, что не так уж плохо быть некурящим. За полчаса он дошел от министерства до самого телеграфа, что на центральной аллее.
Он шел и думал о том, какая, в сущности, у него странная профессия: он обречен знать о людях все, даже больше, чем сами они о себе знают. А ведь полное знание еще никому не принесло счастья. Навстречу ему шли люди, которые могли себе позволить болтать о пустяках, радоваться солнцу, деревьям, хотя и гуляли во время рабочего дня.
Арсланбеков рассмеялся. Глядя на деревья, он вспомнил о недавнем случае, происшедшем в самом центре города. В лютую жару, которая стояла в середине июля, упала с дерева на одного из прохожих гюрза. Паника была такая, как будто весь город подвергся двенадцатибалльному землетрясению…
Следователь вернулся в министерство и едва вошел в свой кабинет, как дежурный доложил ему, что Алла Абдуллаева находится в приемной.
Алла Абдуллаева оказалась совершенно такой, какой описал ее Михаил Иванович. На вид это была немолодая, плохо одетая женщина, с некрасивыми расплывшимися бедрами. Арсланбеков посадил ее в кресло, сам сел рядом и выслушал еще раз, теперь уже от нее самой, рассказ, с помощью которого надеялся раскрыть в общем-то не очень значительное преступление. «Ну и память у этого Михаила Ивановича», — думал следователь.
Абдуллаева свой рассказ закончила, но ничего нового следователь не услышал. Он задавал наводящие вопросы, но и это ни к чему не привело. Позвонили из экспертного отдела, и Арсланбеков вместе со своей невольной гостьей отправился туда.
В большом кабинете на столе стояли склянки с самыми разными соединениями фосфора. Эксперт по очереди открывал их, давая ей понюхать каждую, но ни в одной из них она не определила того специфического запаха, который исходил в странные для нее ночи от мужа. Следователь записав кое-что в свой блокнот, и они распрощались. Но не прошло и пяти минут, как она снова появилась в кабинете Арсланбекова и резко, как-то на выдохе, спросила:
— Его теперь арестуют, начальник?
— Кого? — удивился следователь.
— Да мужа моего, Гафиса!
— Почему вас это волнует? — спросил Арсланбеков и сам удивился своему вопросу: ну как в самом деле может не волновать жену арест ее мужа.
— Я тебе всю правду скажу, начальник, только обещай мне, что ты его не арестуешь.
Беседа обещала быть интересной, и Арсланбеков легким нажатием кнопки включил магнитофон. Дальше женщина рассказала историю, и Арсланбеков даже пожалел, что он следователь, а не писатель.
— Все произошло из-за этой змеюги Сабохат, это она опутала моего мужа. И ведь как ловко у нее все получилось! Молодая! Но куда же он от живой жены денется? Я еще сама не старая, мне только двадцать семь, — вдруг сказала посетительница.
«Неужели ей двадцать семь? — подумал следователь, — Ну и муж у нее, однако».
Женщина продолжала:
— Ладно уж, я тебе как родному, начальник, всю правду: директором мой Гафис скоро станет, а отец у этой самой Сабохат руку большую имеет, помочь ему может. А как разведешься? Просто так у нас не разведут, позор на весь город. Вот и пришлось прикинуться помешанной. Да доктор умный оказался, справку мне не дал. Так что пусть уж все останется по-старому. Ты извини, начальник, если что не так. Это ты тут поставлен, чтобы все про всех знать. А я пошла.
Следователь остался в раздумье, но через некоторое время чего-то придумал: раздобыл дежурную машину и поехал прямо на завод, где Гафис Абдуллаев работал в должности заместителя директора…
Гафис Абдуллаев принял следователя приветливо, показал документацию завода, и от опытного ока Арсланбекова не ускользнуло, что никаких дел с чистым фосфором завод не имеет. Но это его и огорчило. Ведь если та версия, которая начала уже складываться в его голове, окажется верной и если Абдуллаев хоть мало-мальски задумается над тем, для чего, в действительности, к нему приходил следователь, и без того крохотная ниточка, появившаяся только сегодня, безжалостно лопнет.
Так и произошло. Простить себе не мог следователь преждевременного визита на фармацевтический завод. Он сел в тени огромного дерева, снова подумал о том, как бы не упала ему на голову гюрза, потом махнул рукой: дескать, пусть падает, мне уже все равно.
Гафис Абдуллаев смахнул со своего лица приветливую улыбку, едва только за следователем закрылась дверь. Он набрал телефонный номер и сказал довольно злым голосом!
— Романенко!
А пока на том конце провода искали Романенко, он, одной рукой придерживая телефонную трубку, другой налил из графина стакан воды и залпом выпил.
— Але! Виктор Борисович! Абдуллаев тебя беспокоит. Срочно приезжай ко мне. Важный разговор будет. Фактуры на фосфор спрячь в сейф. Или нет, привези их сюда.
Через десять минут послушный Романенко входил в кабинет замдиректора. Это был толстый лысый человек с толстым портфелем, набитым бумагами. Входя в кабинет патрона, он скорчил плаксивую гримасу.
— Все кончено, дорогой, — сказал Абдуллаев, — нами почему-то интересуется следователь. Сколько склянок у тебя уже готово?
— Восемь, как было договорено.
— Где они? — быстро спросил патрон.
— Ну где! Там, где и стояли. Не сюда же мне их тащить.
— Надо было сюда. Если следователь возьмет опытного эксперта и они в твое отсутствие сделают там обыск, мы с тобой конченые люди. И не видать твоей Сабохат такого замечательного мужа, как я, — прибавил он, улыбнувшись. — Накладные давай сюда. Да не эти, копии. — И Абдуллаев собственноручно тончайшей полосочкой клея прикрепил их к той самой пачке, которую уже просмотрел следователь.
